Что такое терапевтическая группа. И зачем она нужна

Я люблю групповую терапию, и считаю ее прекрасным изобретением, вечным. Действительно, появилась она не вчера и даже не в прошлом веке. Попытка разобраться в себе, уладить конфликт или наладить отношения с другими, и многое другое – делалось людьми в группе других людей, вечные века. Со временем это обрело некие рамки, форму, границы. И когда это стало происходить не случайно и не спонтанно, то речь стала идти уже не просто о собраниях, посиделках, общении единомышленников или рыцарях круглого стола, а именно о групповой терапии.

    Я могу немало написать об этом как участник. Довелось участвовать и будучи уже психологом и до этой поры в разных группах. Бывало так, что после группы было ощущение – не навредила ли мне эта группа? Особенно когда стали видны огрехи ведущих. Не знаю, или мне везло, или все таки желание понять жизнь шире и выше, т.е. смотреть на нее не фрагментированно, а более целостно, приносило результат. Не было групп, которые мне вредили, так как в любом случае они становились возможностью для душевных работ. Было очень непросто переключить себя с желания обвинять и спрашивать “почему мир таков” на “проклятые вопросы к себе” (по Достоевскому).

    Была группа с которой я ушла сразу, на стадии принятия правил, а точнее когда выяснилось, что правил нет. Я умышленно не пишу ни направление в психотерапии, ни школу, ни ведущего – мне не подошло, но я не всемирный индикатор групповой психотерапии. Для себя я поняла тогда важнейшие вещи, которые стали еще одним кирпичиком в формировании моего стиля ведения групп. Что тогда было со мной?  Мне стало очень небезопасно. На мой вопрос – ну хоть конфиденциальность-то будет? Мне ответили, что все мы люди взрослые и говорить о том, что итак ясно, зачем? Меня это ввело в некоторый шок: ведущий что ли верит что все мы взрослые люди? И что все мы в сознании? И что все знаем, что такое конфиденциальность? И уж тем более, что все мы понимаем ее важность и смысл?  Но пусть даже и так, меня насторожило это отсутствие границ. И это вовсе не к тому чтобы кто-то за меня решал и нес ответственность. Это ясные и понятные  условия (у слова) когда вместо того, чтобы додумывать, подразумевать, догадываться или гадать, люди просто и ясно проговаривают пусть даже и “очевидные” вещи.  Моя свобода заканчивается там, где начинается свобода другого, это факт известный. Правила нужны, чтобы видеть начало и конец свобод, а не пребывать в иллюзии что “итак всем понятно”. Свобода без границ, как я часто говорю, напоминает свободу прыгающего с самолета и скидывающего парашют, чтобы не мешал и не ограничивал действия.

      Сейчас хочу написать о групповой терапии, как ведущая групп. Их  я провела немало  и не вчера начала. Посчитать количество групп не смогу точно, в годах – десять лет позади, начался второй десяток. Группы были разные: группы встреч, поддержки, терапевтические группы, обучающие сессии, интервизии, супервизии, семинары  и тп. Я это дело очень люблю. С момента открытия набора группы и до последнего  “до свидания”. Часто клиенты задают вопросы о том, что такое групповая терапия и я решила на эти часто задаваемые вопросы ответить и для себя и для тех, кто спрашивает.

1. Чем отличается групповая терапия от индивидуальной? и на какую мне идти лучше?

Если отвечать очень просто, без зауми, в групповой терапии человек оказывается среди 10-12 терапевтов. Каждый участник становится для него в определенной степени “терапевтом”. Если со стороны ведущего пространство организовано верно, то даже если “терапия” от других участников будет болезненна, она будет болезненна болью к исцелению. В индивидуальной терапии – есть Я и ТЫ. Это совсем иное взаимодействия. Не хуже, не лучше – иное. Участники группы это зеркала,  в которых можно увидеть себя. Когда я хочу увидеть свое лицо, подхожу к зеркалу, когда хочу увидеть свою душу, подхожу к другому. А в группе этих других аж 12.

Да, это так. Но в посиделках с друзьями вряд ли стоит цель изменения себя и своего образа мыслей. Это или желание поделиться чем-то своим, или выслушать, или обменяться мнениями, пожаловаться, посплетничать, или даже поговорить на высокие темы, НО целью не является преобразование, изменение. Кроме того, общение во время посиделок (если это искреннее и качественное общение) это все равно общение вширь. Представьте, будто вы со своей компанией идете по знакомым и не очень местам и что-то открываем новое, вспоминаем старое, узнаем, удивляемся. Во время терапии кроме этого движения вширь, при правильно организованном пространстве, есть еще движение вглубь себя и ввысь (преодоление себя, своих страхов и тп). В группе всегда важна не информативная часть, а тот реальный процесс, который происходит между участниками. Если друг во время посиделок рассказывает о том, что собирается жениться, вопросы к нему будут дружеские “уверен ли?”, “а кто она?”, “а как?”, “а давно?”, “а где?”, “а любишь?” и т.п. И если вдруг, вам стало грустно, участники посиделок не спросят: “Ваня, я вижу что тебе грустно, почему?”. А на группе спросят. И тогда у Вани будет возможность задуматься отчего ему вдруг стало грустно среди общего веселья. И вспомнит Ваня свою не сложившуюся семейную жизнь, или может поймет что жених его раздражает и вызывает зависть. И вот тут-то и можно вглубь, до самого центра своей вселенной… Во время посиделок даже с самыми искренними друзьями такое представляется с трудом.

     Групповая терапия это больно. Не всегда и не всем, но в основном да. И больно не от того, что цель ведущего или участников причинить как можно больше боли. Больно от того, что в интенсивном и терапевтическом пространстве быстрее могут обнажиться больные места, порой даже те, которые сам человек старательно от себя прячет. И мне ну очень странно, что есть коллеги (из числа психологов) которые побывав на психотерапевтической группе жалуются на болезненность, неэкономичное отношение, неприятность и т.п. В слове “психотерапия” есть слово “терапия”. Оно может быть не видно, не читаемо или не слышно, но оно там есть. Лечение подразумевает некоторые процессы, чаще неприятные или болезненные, которые должны привести к улучшению состояния. Терапия не делает жизнь легче, она делает ее лучше. Легче и лучше это не синонимы.
Вопрос в том, что участник с этой болью делает? Признается ли в ней себе? Другим? Готов ли пережить ее в группе, чтобы эта боль стала болью заживления, а не гниения? И то и другое болит, но какие ж разные эти боли, и какие разные последствия каждой из них…

   Поход к стоматологу стал гораздо комфортнее, чем двадцать лет назад. Обезболивание, всякие эти штуки и инструменты, которые помогают врачу и пациенту. Но поход к стоматологу все равно остается тревожным, и я не встречала людей, которые ходили бы туда с большим удовольствием за получением еще большего удовольствия. Примерно также обстоят дела с любой частью тела, когда его нужно лечить, восстанавливать, бороться за него. Почему же об этом забывается когда речь идет о душе? При том, что боль душевная, затмевает боль физическую, об этом говорят даже пациенты хосписа…

    Боль это сигнал о том, что что-то не так. Важнейший сигнал, без которого трудно представить здоровое существование. В медицине известны случаи анальгезии – врожденной неспособности чувствовать боль. Такие люди находятся в неимоверной каждодневной опасности: сломанная рука не болит, прогнивший зуб не беспокоит, язва желудка никак не даст о себе знать. Поэтому игнорировать боль душевную во время терапевтических групп, дело крайне опасное. Зажимая в себе реальные переживания, пряча свою боль от себя и других, человек причиняет вред себе (и другим от невозможности ему помочь). После группы человека “догоняет” с немыслимой силой. Не в состоянии обратить вопросы к себе, начинается поиск виноватых: группа плохая сделала мне больно, ведущий еще хуже – сказал не то, глянул не так, не оценил, не разгадал… Как ведущая группы, я знаю, что группа, как некий образ цельности и полноты (если это пространство грамотно организовано ведущим), имеет все возможности помочь каждому из участников, при условии, что участник сам того желает. Нет, не просто желает, а готов к изменениям, к труду над собой, к перерождению.

 Боль о которой я говорю вовсе не мазохистская, а та самая, что у классика “не бывает личности без боли”. Участники, которые боятся боли и тратят все силы, избегая ее, вместо того, чтобы научиться переживать, настораживают более всего. Здесь нова можно воспользоваться образом из медицины: если вы каждый день пьете обезболивающее вместо того, чтобы решиться пойти к врачу, то очевидно что дело закончится печально: последствия такого “игнорирования” сигнала дорого стоит. “Обратка” игнорирования душевной боли во время работы группы, как правило, догоняет и загоняет человека в еще худшее состояние.  Возможно именно поэтому, на мой взгляд, групповая терапия не для всех. Впрочем как любая терапия. Она нужна тем, кто реально хочет и готов менять себя и свою жизнь. Иначе даже не стоит начинать. Именно это часто происходит когда не использовав возможности группы, участник после нее ополчается на группу, других участников и ведущего. Думаю каждому ведущему групп это знакомо. С заботой об участниках, помня себя на месте участника и бывая там иногда, я немало говорю о важности делать свою боль с другими. Математика тут проста: разделенное горе – половина горя, разделенная радость – двойная радость…